Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Затаенная тихая грусть звучит в голосе художника, когда он говорит, делясь своими раздумьями:
— Люблю я природу. Особой заслуги в этом нет… Сколько я зайцев перестрелял. А теперь жалко… Теперь не стал бы стрелять. Ну, в то время, знаете, сколько зайцев было! Это очень веселая охота, интересная, подвижная. Когда хорошие гончие, так они погонят, такой гам, гомон в лесу поднимается… А теперь жалко. Теперь не стал бы стрелять…
Его заботит положение с природой и животным миром, сложившееся за последнее время. В словах большая тревога:
— Сейчас все время сожалею: природа уходит, та дикая природа, которую я любил: тишина в лесах, зверь жил, как хотел, охотников было мало, птица почти не пуганая… А сейчас несчастные звери. Как они удерживаются? Каким-то чудом еще живы. Идет неумолимый процесс. И ничего не сделать. Все застраивается; где были дикие леса, города выросли. Пожары в тайге. Зверя остается все меньше и меньше. Неужели ничего нельзя сделать? Такие звери, как рыси, медведи, исчезают и скоро исчезнут совсем. Стараются беречь некоторые энтузиасты; а для большинства безразлично, будут или не будут звери, без них даже спокойнее… И химия. Жестокую службу она сослужила природе. Ведь росли сады, никто их не посыпал, были птицы, и были яблоки… Теперь заговорили о биологической защите. Я считаю: что посыпают, что не посыпают, урожай один и тот же. Возникла привычка — посыпать! Если год яблочный — есть яблоки, девать некуда. А когда их нет, так нет…
И снова:
— К охоте я сейчас отношусь отрицательно. Какая охота, на кого? Изобилия дичи нет. Ну, убьешь, а какая польза? Та же лиса, тот же заяц. Украшение природы. Как бриллиант! У нас тут был лесник, ходил, стрелял дятлов. А дятла убить легче легкого, сидит, доверчивый. Убил бекаса. А к чему он ему, собственно, этот бекас? Я понимаю, когда человек зависел от охоты… Охота — страсть каменного века, когда человек жил охотой. А сейчас надо жить без охоты…
«Когда-то, в молодости, жил волчьей жизнью. То есть тихо, в лесу, кругом лес дремучий, никаких тебе телефонов, телеграфов, телевизоров…» Это также его слова. Не тогда ли зародилась у него любовь к этому прекрасному сильному зверю, так преследуемому человеком, но и по сию пору не сдающему своих позиций в борьбе за существование? Волки часто встречаются на его полотнах. А может быть, это пришло еще раньше, когда мальчик Алеша шел с тетушкой по базарной площади и вдруг до него донесся звериный рев…
— Что я хотел? Чего добивался? Я старался, — говорит он медленно, взвешивая каждое слово, — заразить зрителей… я считаю их своими союзниками, по крайней мере хочу, чтоб они были ими… заразить своей любовью к зверям и птицам нашей родной природы. Это так нужно, так важно!
И как плод долголетних размышлений, важный вывод, который нужно знать всем: «Вечное стремление человека к красоте при соприкосновении с миром живой природы рождает экстаз, который подобно вольтовой дуге, вызывающей молнию, рождает в одаренной душе высшее счастье — счастье художника, творца».
Говорит, а руки все время в движении, непрерывно что-то делают, то возьмут карандаш и чертят на бумаге, то перекладывают нарезанные ватманские листики, как бы подготовляясь к очередной работе, без которой он не представляет жизни.
Смотришь — и снова начинаешь перебирать в памяти: чего только они не создали, эти сухие, морщинистые, но все еще уверенно держащие карандаш и кисть, руки. «Путешествие по басням Крылова». «Зоологическое лото» (игры на русском, французском, немецком. Животные жарких стран, севера, домашние, нашего леса; тут же жучки, рыба, лягушки, змеи. Кстати, почему не переиздают? Рисовал не спеша, хорошо). Чеховская «Каштанка», еще до революции иллюстрировал (любимый писатель Чехов). Иллюстрации для научных книг. Рисунки для журнала «Мурзилка» (издание «Рабочей газеты», 1928). Для издательства «Малыш» — «Домашние животные», «Звери наших лесов», «Звери жарких стран», «Домашние птицы», «Жучкина родня» — все родичи собаки. «Хохлаткина родня» — родственники кур, «Кошкина родня» — все семейства кошек… Готовили к изданию энциклопедию животных Казахстана — Комаров три года ездил по Казахстану, проиллюстрировал ее. Иллюстрировал П. Мантейфеля «Рассказы натуралиста», Ушинского «Петушок», С. Михалкова, Скребицкого, «Колобок», «Теремок»… Да все просто невозможно перечислить!
«Много порисовал», — вспоминая свои работы, говорит он.
Это все рисунки, акварели. А еще живопись, работы маслом. В Дарвиновском музее 172 картины. Марки, открытки, конверты с его рисунками (звери, птицы). «Живые самоцветы» — птицы. Большая тематика — материнство (рыси, медведи, лоси, жеребята).
«За рубежом анималистов тоже мало, обращаются в Россию». Это значит, что и к заказам заграницы тоже приложил руки. «Пускай поглядят». В журнале «Охота и охотничье хозяйство» непрерывно работал почти десять лет, пока фотографии в журнале не вытеснили рисунок. Но главное — рисунки для детских изданий.
Классик детской иллюстрации, песковский отшельник, как прозвали его друзья, он создал такое количество рисунков, что, если бы попытаться показать их все разом, не хватило бы всех выставочных помещений Москвы.
Много поколений советских ребят выучилось по букварям с рисунками Комарова и даже не знали, что эти чудесные картинки, которые они так любили рассматривать, сделал он. Лишь не так давно в наших учебниках и букварях стали писать фамилию художника. Считалось, что это работа незаметная. Но можно ли считать незаметной работу, которая открывает целый мир!
С чего начинается родина?
С картинки в твоем букваре…
Эту работу оценило наше правительство, присвоив художнику А. Н. Комарову сперва звание заслуженного деятеля искусств РСФСР, затем — в 1972 году — народного художника РСФСР.
Прибывали годы: 90, 91, 95… Теперь я бывал в Песках регулярно. Живая природа (рисунки к анималистической книге) в свое время свела нас; природа, а точнее, забота о ней (последние десятилетия о бедах природы стали писать и говорить так много) сделала друзьями и единомышленниками. Всякий раз Алексей Никанорович радовал новыми акварельными и штриховыми работами. Он не оставлял карандаша и кисти, и, более того, как справедливо отмечал С. Туров в статье к 95-летию художника, произведения этих годов были отмечены особой свежестью колорита и твердостью рисунка. Как и прежде, вставал рано, мылся холодной водой, завтракал и, совершив прогулку по саду (это у него было как физзарядка), садился работать — за столом или у мольберта. Мало того: занялся сочинительством — начал писать чудесные рассказы-воспоминания, пережитое и виденное, озаренное светом собственной жизни-сказки…
Далеких лет воспоминанье,
Цветов увядших аромат…
Все было здесь теперь мне так знакомо и так близко. Наталья Александровна была все такая же, неутомимая, вся в хлопотах,
